Елена Милашина, лауреат премии Human Rights Watch

Международная организация Human Rights Watch объявила лауреатов своей ежегодной премии имени Элисон де Форж. В числе лауреатов этой престижной премии – Елена Милашина, журналист «Новой газеты». Премия присуждена ей «за профессиональное мужество при расследовании коррупции и нарушений прав человека в России», отмечалось в пресс-релизе Human Rights Watch.

Елена Милашина, фото с сайта www.hrw.org © 2009 Patricia Williams

Елена Милашина присутствовала 17 ноября в Париже на торжественном обеде, который ежегодно устраивает HRW в честь лауреатов премии Элисон де Форж. А в 2007 году на таком же обеде и так же в качестве лауреата присутствовала Наталья Эстемирова. Елена Милашина, журналист «Новой газеты» и Таня Локшина, исследователь HRW по России – гостьи нашей сегодняшней передачи.

Помимо Е.Милашиной лауреатом премии Элисон де Форж стал в этом году китайский диссидент, лауреат Нобелевской премии мира, Лю Сяобо. Ежегодно, - рассказывает Т. Локшина, - премия HRW присуждается сразу нескольким правозащитникам или журналистам. Премию назвали именем Элисон де Форж всего год назад. Элисон де Форж (Alison Des Forges), которая была исследовательницей по Африке HRW и лучшим в мире экспертом по Руанде, первой задокументировала руандийский геноцид. Она трагически погибла в феврале 2009 года.

Таня Локшина. hrm.org

Таня ЛОКШИНА: Она трагически погибла в обычной авиакатастрофе, добираясь из Нью-Йорка в Буффало. Премию назвали ее именем, и это более чем справедливо. Потому что ее собственное профессиональное мужество, ее ценностный вклад в работу, были абсолютно невероятными. Нам очень приятно, что в этом году премию получила Елена Милашина, с которой московское бюро HRW — а наше бюро существует в Москве уже 17 лет — очень тесно сотрудничает, как и с «Новой газетой». Мы много вместе работаем в самом проблемном российском регионе — на Северном Кавказе, включая Чечню.

В своем пресс-релизе HRW напоминает о собственном расследование, которое проводит Елена Милашина обстоятельств «дерзкого» убийства Натальи Эстемировой. В интервью RFI Елена Милашина рассказала, в какой стадии сейчас находится это расследование.

Елена МИЛАШИНА: Дело в том, что есть официальная версия, она известна стала господину Медведеву и господину Бастрыкину. Больше об этом особо никому не говорили, кроме иностранных правозащитников, которые в сентябре приезжали и встречались с Александром Бастрыкиным. Тем не менее, какую-то официальную информацию мы получили и знаем, что следствие сейчас занимается официальной версией по так называемому «шалажинскому джамаату». Суть этой версии очень проста: боевики якобы убили Наталью Эстемирову. Я не открою особого секрета, если скажу, что никто из нас, и я в том числе — я имею в виду «Новую газету», моих коллег журналистов и правозащитников — не верят в эту версию. Мы пытаемся найти доказательства и исследовать ситуацию более приближенную к реальности. Пока детали я не хотела бы разглашать.

RFI: Чечня, Ингушетия, Дагестан... Такое ощущение, что сейчас происходит новый виток насилия на Северном Кавказе. С чем это связано?

Таня ЛОКШИНА: Ситуация на Северном Кавказе сейчас очень накалена, и Дагестан заработал за последний год репутацию новой горячей точки России. К сожалению, то, что произошло, есть неизбежный результат той политики, политики грубой силы, которую федеральный центр проводил в Северо-Кавказском регионе. И такие вопиющие нарушения прав человека, как похищения людей, исчезновения, пытки, внесудебные казни, которые в течение довольно продолжительного времени были локализованы в Чечне в ходе чеченской войны, выплеснулись на другие республики, распространились по всему Северному Кавказу. Подобные методы, применяемые силовыми структурами в регионе, отталкивают население от власти и фактически делают гораздо более легкой задачу боевиков по рекрутированию сторонников. Люди не верят власти, не верят силовым структурам, не верят, что силовые структуры могут их защитить и скорее начинают видеть в силовых структурах своих врагов.

RFI: По сравнению с Дагестаном, президенту Рамзану Кадырову удалось успокоить Чечню?

Елена МИЛАШИНА: По сравнению с Дагестаном и любым другим регионом России, Рамзан Кадыров обладает практически абсолютной властью в своей республике. Поэтому ему удалось многое, он эффективен с точки зрения силы и направления этой силы. У нас можно действительно построить дороги, заставить людей восстановить республику и сделать очень многие вещи, если — тоталитарный режим. Мы это проходили 70 лет назад, Сталин индустриализовал огромную страну за очень небольшое время, но ценой огромных жертв. Этот уже пройденный этап мы просто повторяем в отдельно взятом регионе страны. Ни один из губернаторов или глав других регионов в России не обладает такой абсолютной властью и поэтому менее успешен.

Прекрасные дороги и отсутствие рабочих мест

Это имеет видимую выраженность: когда переезжаешь границу Дагестана, Ингушетии, попадаешь в Чечню, ты видишь прекрасные дороги, небоскребы, которые возводятся за полгода, по хорошим технологиям. Это уже не первый этап восстановления Чечни, когда просто фасады делали. Это, действительно, серьезная работу по обустройству республики. Проблема в том, что этот этап по большому счету уже закончен, республика восстановлена. К сожалению, можно сделать один очень серьезный вывод: нет крупных предприятий, вообще нет промышленных предприятий, нет рабочих мест. Это не было целью, как сейчас уже понятно, восстановления. Из этого проистекает огромное количество проблем, в том числе, связанных с подпольем. Одна из самых главных проблем — это безработица и некая изолированность кавказской молодежи и чеченской в частности о большой России, большой земли. Это является одной из причин того, что подполье до сих пор есть.

Конвейер

Подполье существует в очень извращенной форме: с одной стороны, оно очень закрыто и о нем мало что известно, с другой — те выплески, которые из этого тихого болота вдруг накатывают, как девятый вал, свидетельствует о том, что технологии, наработанные в подполье, они уже... Они пугают. Количество шахидов, взорвавшихся за последнее время, удивительно. Для изготовления одной «живой бомбы» нужно затратить неимоверное количество сил, средств и вообще это не так просто, а здесь уже — конвейер. И база поддержки, она, безусловно, осталась. Восстановление, реконструкция Чечни и наведение в ней так называемого порядка — по путинскому варианту, свои против своих, чеченцы против чеченцев — все это имеет очень плохой побочный эффект. Восстановить Чечню можно, но мы знаем, что ее можно и разрушить за считанные минуты. Этот эффект — долгоиграющий и выражается в том, что у подполья до сих пор сильна социальная база поддержки. Люди боятся, ненавидят и пытаются тем не мене как-то противостоять этому страху, потому что это, в принципе, в природе человеческой. Поэтому все то, что происходит на Кавказе и что в России уже не замечают — каждодневные теракты и убийства людей и с той и с другой стороны, а ведь все они граждане России — это уже напоминает тихую гражданскую войну с большим количеством жертв. Все это продолжается и будет продолжаться и решения этого вопроса пока не найдено.

RFI: Таня Локшина, говоря об Элисон де Форж, говорила о личных ценностях этой правозащитницы. Почему вы пишете о Наталье Эстемировой, о Чечне, проблемах чеченской молодежи? Писать об этом очень проблемно и, скажем так, не гламурно. Чем вас привлекает эта трудная тематика?

Елена МИЛАШИНА: Я пишу про Наташу Эстемирову потому что она была моим другом и она им остается, несмотря на то, что ее убили. Я пишу про молодежь Чечни, потому что я нормальный человек, а нормальному человеку свойственно смотреть на проблему в комплексе, а не видеть только черное и белое или то, что скажет правительство или то, что хочет антиправительство, те люди, которые в оппозиции. Я смотрю на эту проблему в комплексе, поэтому молодежь Чечни меня сильно волнует. Это молодежь, и ей жить. И я, в общем, не старый человек, и как мы будем все жить в этой стране, в которой мы с трудом уживаемся, все это, по моему, должно волновать любого нормального человека, у которого есть дети, который пока еще не уехал из России.
Что толкает на то, чтобы заниматься таким видом журналистики? Ну потому что есть и такой вид журналистики. Есть деловой, есть гламурный. Проблема в том, что у нас пока убивали и били правозащитных журналистов, а теперь дошли и до деловой журналистики, скоро дойдут до гламурной.

RFI: Вы имеете в виду Олега Кашина?

Елена МИЛАШИА: Я имею в виду Олега Кашина, который совершенно не был правозащитным журналистом или гражданским активистом. Он не относился ко всем тем вещам, которые для меня очень важны и имеют значение. И вообще я думаю, что права человека, правозащитная деятельность — в Америке, например, так считают — это венец журналистики. Я очень плохо настроена к новостной журналистике: быть первым, увидеть, написать — и забыть. Это, к сожалению, девиз сегодняшнего дня. Я предпочитаю — понять. И потратить на это столько времени, сколько нужно, чтобы понять. Потому что иначе мы продолжаем совершать одни и те же ошибки и жить по одним и тем же паттернам, которые приводят к тому, что мы наступаем на одни и те же грабли.