Русский самородок

В смерти Виктора Степановича Черномырдина, ушедшего из жизни вслед за Егором Тимуровичем Гайдаром, есть нечто глубоко символическое. Смерть объединила их в той же последовательности, в какой они были связаны в жизни.

(REUTERS)

С уходом Виктора Черномырдина Россия утратила одну из тех ключевых фигур раннего постсоветского периода, который в официальной российской лексике сегодня принято называть «лихие девяностые», но который заложил фундамент сегодняшней российской экономики со всеми ее плюсами и минусами.

Скончался Виктор Степанович Черномырдин
Комментарий из Москвы

Борис Туманов (Москва)

В декабре 1992 года Виктор Степанович стал премьер-министром российского правительства. Вся его прежняя биография человека, впитавшего в себя священные ритуалы плановой экономики, казалось, должна была отвратить его от недавнего либерально-реформаторского наследия его предшественника. Но вопреки этому Черномырдин вошел в историю России как человек, осуществивший на протяжении почти шести лет самые глубокие и самые необратимые рыночные реформы, плодами которых российская экономика пользуется и поныне.

Он смог сделать это потому, что был по-настоящему талантлив. Его талант заключался в том здравомыслии, в той мудрой интуитивности сказочного русского мужика, который трезво смотрит на мир и который способен найти решение любой, на первый взгляд, неразрешимой проблемы. Другими словами, он делал свое дело так, как считал это нужным, не обращая внимания ни на критику, ни на похвалы в свой адрес. В этом смысле Виктор Черномырдин был поразительно мощной и цельной натурой, натурой русского природного умельца. При этом Виктор Степанович был по-народному афористичен, лукав и обладал стихийным чувством юмора.

В кратком комментарии вряд ли стоит перечислять все конкретные заслуги Виктора Степановича. Достаточно упомянуть о том, что именно он стоял у истоков государственного концерна «Газпром», который сегодня является своего рода спинным хребтом российской экономики. «Красный директор» оказался дальновиднейшим и компетентным сторонником рыночной экономики, и уже одна эта его сознательная метаморфоза делает Виктора Черномырдина одной из самых масштабных фигур новейшей российской истории.

Но если в экономической области Виктора Степановича можно назвать самородком, некоторые его политические поступки говорят о его глубокой человечности. Достаточно вспомнить трагическую историю с захватом заложников в Буденновске, когда Черномырдин, никогда не сталкивавшийся ранее с подобной ситуацией, повел себя именно так, как считал нужным для спасения человеческих жизней. Он не побоялся показать себя дилетантом. «Шамиль Басаев, я вас плохо слышу, говори громче!» - над этой его знаменитой фразой тайком потешались бюрократы, считавшие, что Виктор Степанович уронил авторитет власти. Но в конечном итоге он стал победителем, не ища при этом ни славы, ни лавров спасителя. Он просто думал о спасении людей.

Теми же помыслами Черномырдин руководствовался и при выполнении, казалось бы, совсем несвойственной ему дипломатической миссии, когда убеждал и в конце концов убедил югославского президента Слободана Милошевича в необходимости уступить международному давлению в косовском кризисе во избежание дальнейшего бессмысленного кровопролития.

Все это говорит о том, что при всех его прочих достоинствах Виктор Степанович был глубоко человечен.

А России он оставил своеобразное и мудрое завещание, из которого, будем надеяться, россияне сделают когда-нибудь надлежащие выводы: «Хотели как лучше, а получилось как всегда».