Голодовка – не преступление

Российская Государственная дума обсуждает запрет массовых голодовок заключенных и уголовное наказание за такие массовые акции протеста в местах заключения. Российские правозащитники проводят в Москве пикеты протеста. По словам Пономарева (Движение за права человека), массовая голодовка - одна из редких форм протеста, которые дают результаты в "пресс-зонах".

Лев Пономарев (Движение за права человека) проводит одиночный пикет протеста против запрета массовых голодовок заключенных перед зданием Государственной думы в Москве 21 сентября 2011 года RFI / Podrabinek

21 сентября в комитете по безопасности Государственной думы проходит обсуждение поправки в уголовное законодательство, предложенной правительством России. Поправка предусматривает, в частности, что массовые коллективные акции протеста заключенных в виде голодовок будут считаться уголовно наказуемым деянием.

Протестуя против принятия такой поправки, правозащитники по инициативе Движения за права человека проводят перед зданием Государственной Думы на Охотном Ряду в Москве серию одиночных пикетов. Правозащитники считают, что у заключенных, находящихся в тюрьмах и лагерях, как правило, в бесправном состоянии и подвергающихся систематическому произволу со стороны тюремных администраций, пытаются отнять последнее оружие протеста. Голодовка – это до сих пор единственное средство привлечь внимание общественности и контролирующих органов к бедственному положению заключенных.

Организатор пикетов и один из его участников Лев Пономарев считает, что шансы на то, что законопроект не станет законом, достаточно велики:

Я должен сказать, что вот – внесен правительством России проект закона, по которому массовые акции мирного протеста заключенных (а они сейчас существуют в двух видах – это массовые голодовки и массовое членовредительство) будут подвергаться уголовному наказанию. То есть вносится поправка в уголовный кодекс, которая позволит по закону осуждать людей за дестабилизацию и добавлять им несколько лет дополнительно. Это и так сейчас иногда происходит, но это не узаконено. Я знаю, что судят людей за дестабилизацию, хотя в Уголовном кодексе такого понятия нет. Это чрезвычайно важный момент для тех, кто понимает, что происходит в системе исполнения наказаний. У нас в этой системе сейчас пыточная практика. Десятки колоний, десятки СИЗО существуют в виде так называемых «пресс-зон», куда привозят людей со всей страны. И в каждом регионе теперь стараются сделать хотя бы одну «пресс-зону». Правда есть регионы, где ни одной нет, где нормальное руководство. И заключенные знают, что им грозит, если они борются за свои права, если они их отстаивают. А это сейчас всё шире и шире распространяется, потому что мы живем в условиях такой «промежуточной» демократии: довольно активно работают правозащитники, и туда доходят наши сигналы, и к нам приходят их сигналы. И люди начинают бороться за свои права. Вот этим людям заранее говорят: Будешь себя так вести, мы тебя направим в «пресс-зону». А дальше уже в этих «пресс-зонах» единственный способ сохранить свое достоинство, чтобы тебя не изнасиловали (Там насилуют людей. Реально. Такие случаи я знаю, их много запротоколировано), - это участвовать в каких-нибудь таких акциях: либо одиночная голодовка, но она сейчас не доходит, и ничего там не происходит; а вот когда коллективная голодовка, то тогда идет проверка прокуратуры и т.д. и т.п. Поэтому так чего-то можно добиться.

Разрешение на проведение одиночных пикетов по российскому законодательству не требуется. Поэтому сотрудники полиции внимательно наблюдали за сменяющими друг друга участниками пикета, но проведению акции не препятствовали. Проходящие на работу в Госдуму депутаты и их сотрудники поглядывали на пикетчиков, в основном, неодобрительно.

Впрочем, депутат Владимир Васильев, генерал-полковник и бывший заместитель министра внутренних дел, как раз и возглавляющий теперь комитет по безопасности Государственной Думы, остановился поговорить со Львом Пономаревым, держащим в руках плакат «Коллективные голодовки – не преступление». Поговорив с Пономаревым вполне доброжелательно, он отправился в Думу проводить в жизнь закон, отнимающий у заключенных последнее право на протест.