Неделя в России: правозащитников лишили «мандата за решетку»

Reuters

Российские правозащитники намерены судиться с Общественной палатой России и оспорить ее решение о формировании региональных Общественно-наблюдательных комиссий. По их мнению, новые составы данных структур — результат влияния Федеральной службы исполнения наказаний и силовиков.

В конце минувшей недели стали известны списки новых ОНК 42 регионов России — в них не вошли десятки известнейших правозащитников, активно работавших с заключенными и благодаря этому пользующихся их доверием. Зато в новые комиссии были включены как никому не известные лица, не имевшие опыта правозащитной работы, чего требует закон об основах общественного контроля, так и бывшие сотрудники правоохранительных органов.

Узнав о решении Общественной палаты, челябинская правозащитница Оксана Труфанова, лишенная мандата, написала в соцсети: «Готовимся к пыткам и убийствам. Товарищи заключенные и их родственники, „лафа“ закончилась, больше никто не напишет в вашу защиту жалобу, не поможет улучшить условия содержания, не зафиксирует побои и не защитит от пыток».

Оксана Труфанова: Полгода мы все готовились к выборам в ОНК, пытались собрать новую команду. К сожалению, родственники заключенных и другие активные люди не захотели вступать в ОНК. Поэтому мы сейчас имеем результат, который имеем. Другой вопрос, что, если бы люди пошли, их, конечно, не взяли бы. Очевидно, что этот сценарий разрабатывался давно. Сегодня я узнала новость, что руководитель Общественной палаты Бречалов согласен на донабор. То есть в январе они хотят сделать донабор. Если мы подадим документы, очевидно, нас возьмут. Но до января будут работать люди, которые сейчас вошли в ОНК. Надо сказать, что правозащитники и активные члены Общественно-наблюдательных комиссий, которые работали раньше, в новые составы не вошли. Очевидно, что это было сделано намеренно, другой вопрос — кем? Возможно, этот сценарий разрабатывался спецслужбами, возможно, мы все его не ожидали. А они хотели посмотреть, влияем ли мы в России вообще на что-то: на общественное мнение, на настроения заключенных, их родственников. Очевидно, что лагерей в России много, и что это влиятельная со времен ГУЛАГа структура.

RFI: Как, на ваш взгляд, ситуация будет развиваться в дальнейшем?

Оксана Труфанова: Не знаю, что будет дальше, но я бы на месте правозащитников сейчас вообще не подавала документы в январе. Вы не хотели нас? Пожалуйста, мы не пойдем и посмотрим, что будет дальше. Пусть они нас еще и поуговаривают теперь. За ноябрь—декабрь ФСИНовцы могут такого наворотить, что у нас все зоны в стране взбунтуются. За два месяца они постараются выжать из заключенных все по максимуму, они же тоже понимают, что, если объявили, что в январе будет донабор, то мы все вернемся. Поэтому за два месяца они таких дров наломают! Пожалуйста, справляйтесь сами, как хотите, и посмотрим, что будет дальше. Возврата к прошлому уже не будет, режим красного террора с красными тряпками, мытьем унитазов, пытками, унижениями во многих регионах России уже невозможно будет вернуть. Люди поняли, что такое нормальные условия содержания, жизнь без пыток, жизнь с минимальным комфортом.

Общественная палата не просто лишила мандатов многих активно работавших членов региональных ОНК, но и сократила в ряде регионов фактическую численность комиссий. В частности, в Мурманской области с 27 до 7 человек, в Краснодарском крае — с 37 до 21, в Санкт-Петербурге — с 40 до 25, в Москве — с 40 до 31, в Дагестане — с 21 до 9. В Мордовии численность комиссии сократилась с 11 до 9 человек. Среди тех, кому было отказано в мандате — Зоя Светова, до этого активно работавшая в ОНК Москвы.

Зоя Светова: Я подала документы в мордовскую ОНК, поскольку Мордовия — это регион, где очень много колоний и СИЗО и нет вообще никаких правозащитников. Как правило, ОНК там не работают. А поскольку я много лет ездила в мордовскую колонию, где сидела Зара Муртазалиева, о которой я писала много статей и посещала ее там, то я немного знаю эти колонии. Люди оттуда продолжают мне звонить по телефону и просят помощи, несмотря на то, что я уже четыре года туда не езжу. Я считаю, что при формировании ОНК существовал стоп-лист, где были записаны фамилии всех неугодных правозащитников, которые ни в коем случае не должны были пройти в ОНК по всей России. Этот список, я уверена, был составлен ФСИН, свои предложения вносили представители ФСБ, администрации президента.

Кто вошел в новые ОНК? Чем известны эти люди?

Зоя Светова: Большинство фамилий — это совершенно неизвестные люди. Те, кто, например, прошел в московскую комиссию — это бывшие сотрудники правоохранительных органов, которые были выдвинуты «Боевым братством» или каким-то мифическим «Союзом телезрителей», организацией ветеранов спецслужб. Я очень сомневаюсь, что члены Общественной палаты вообще знали, кто эти люди. Они голосовали так, как им сказали.

Руководство Общественной палаты уже заявило о планируем дополнительном наборе в ОНК…

Зоя Светова: Я считаю, то, что Общественная палата предложила в январе сделать добор, это совершенно недопустимо, нужно требовать перевыборов. Это очень лукавое решение, потому что эта история «замылится». После января до этого уже никому не будет никакого дела, и они просто включат туда несколько человек. Чтобы просто отстали. Но это не поменяет качественно ситуацию. Потому что выборы абсолютно непрозрачны, непонятны критерии, по которым людей выбрали. Общественно-наблюдательные комиссии были инородным телом на фоне всего разгрома гражданского общества, который мы имеем. Это была очень важная структура, которая действительно помогала людям, попавшим в тюрьму, потому что ничего не работает — ни правоохранительная система, ни судебная система, не работает медицина в тюрьме, адвокатам очень трудно пройти к заключенным. И вот члены ОНК — тех, где люди реально работали — просто спасали человеческие жизни.

На разгром ОНК, как назвали решение Общественной палаты некоторые правозащитники, остро отреагировали и родственники заключенных. У Мадины в одной из колоний Свердловской области, отбывает наказание член семьи. В этом регионе в новую ОНК из активно работавших в предыдущем составе не включили никого.

Мадина: Я очень расстроена. Вот с Ларисой Захаровой я общаюсь давно, и вижу их работу. Там многое изменилось. Мы дагестанцы, там нельзя было говорить на своем языке, теперь можно говорить. Молиться было нельзя — ну как это так? А что еще им делать там? Когда их принимали по этапу — да, были избиения, не будет же он обманывать своих? Там же люди не просто так вскрывали себе животы, видимо, доведены были до всего этого. Его лично избивали несколько часов, Rammstein этот ставили, зачем?! Зачем надо было избивать, а потом из бочки в январе заливать его водой, чтобы он в себя пришел? И не его одного. Когда я была там на свидании, родители, родственники говорили, что здесь специально их тренируют, кормят спортсменов, которые в тренажерных залах занимаются и сносят «кукушки» нашим мужьям, братьям. За малейшую провинность, например, вдруг на работе или на занятиях у тебя закрылись глаза — спят-то мало, понятно — выводили заключенных на улицу и по покрышкам заставляли кувалдой бить часами, на морозе отжиматься. Это же издевательство. Многие сказали это все вслух, на камеру. Когда приехала Захарова с коллегами, они же на камеру это все снимали. Люди уже решились это в открытую говорить, и после этого, конечно, у них было послабление.

Как вы думаете, что будет после того, как изменился состав ОНК?

Мадина: Я боюсь думать, что будет. У меня паника. Я не знаю, что будет. Очень боюсь, что вернут активистов, что они опять будут издеваться, что опять им будет дозволено все.

После того, как правозащитное сообщество отреагировало жесткой критикой на решение Общественной палаты о составах региональных ОНК, Секретарь ОП РФ Александр Бречалов сообщил о том, что Общественная палата РФ и Совет при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека начинают совместную работу в регионах, где произошел недонабор в состав ОНК. По словам Бречалова, ситуация с формированием комиссий раздута как никогда. «Никаких проблем с формированием ОНК у нас нет, наоборот, Общественная палата понимает важность этого института», — заявил Александр Бречалов.